Чудовища из Норвуда [litres] - Кира Измайлова

– Так госпожа приказала, – ответил Кензи, а это оказался именно он, – а они как с ума посходили!

– Ну! Ну!.. – Грегори бесстрашно метнулся под копыта Джонни и, поймав его за узду, заставил опуститься на все четыре ноги. Конь храпел и вздрагивал, косил налитым кровью глазом – мне хорошо было видно в свете факелов. – Ты что это разошелся, милый? А ну иди в конюшню, иди, иди…

Он хлопнул жеребца по крупу, и тот послушно порысил в распахнутые ворота.

– А ты что устроил? – спросил Грегори у Бонни, который уже унялся сам и подошел к нему, чуть ли не виляя хвостом, как собака. – Иди-ка с братцем, да угомони остальных!

Сперва мне показалось, что он сказал это слуге, но нет, он явно обращался к пегим. Должно быть, хозяин Норвуда в самом деле вспомнил, как разговаривать не только с деревьями, но и со зверями!

– Скор-рее… – мурлыкнула Чернушка, появившись из угла, и я чуть не взвизгнула. – Тор-ропись…

«Сегодня же та самая ночь! – похолодев, поняла я. – Сегодня откроются врата Зимы, а значит… Значит, фея должна закончить свое дело до полуночи, иначе ей придется ждать до весны!»

Я быстро оделась, прислушиваясь к происходящему снаружи.

– Где остальные? – спрашивал Грегори.

– Да спят, как убитые, господин! – отвечал Кензи недоуменно. – Я и толкал, и пинал – спят! А вроде всего по кружечке эля пропустили… Я-то вот на ногах, а они… Собирались же праздновать!

– А тебе зачем понадобились лошади среди ночи? – произнес тот, явно обращаясь к кому-то другому. – Что за шутки? Сперва ты отправляешься спать, потом засыпают слуги… Снова твои травы?

Я опять выглянула в окно и смогла разглядеть женский силуэт.

– Я объясню, – выговорила она моим голосом. – Но сначала, прошу, выслушай меня…

– Идем! – рыкнул Грегори и поволок ее за собой.

«Вот и началось, – подумала я, чувствуя, как холодеет внутри, и одной рукой стиснула кинжал, а другую положила на кошачью спину – Чернушка вилась рядом, на подоконнике. – Что же делать?»

– Кензи! Эй, Кензи! – окликнула я, распахнув окно и свесившись через подоконник.

– Госпожа? Что вам неймется? – мрачно спросил он, запирая конюшню.

– Кензи, зачем я приказала тебе вывести коней?

– Как зачем? Уезжать собрались… А мое какое дело? Приказали и приказали… Спокойной ночи!

Он ушел в дом, а я только усмехнулась: я так и думала! Кензи не из здешних, и кто бы ни усыпил всю усадьбу, на него это не подействовало. А Джонни с Бонни, как я и рассчитывала, взбесились, когда самозванка подошла к ним поближе…

«Спасибо, старые деревья», – подумала я и вслед за Чернушкой выскользнула из комнаты.

За дверями покоев Грегори раздавались голоса.

– Я спрашиваю, куда это ты собралась среди ночи? Да еще такой ночи!

– Так нужно, пойми! – убеждал мой голос. – Я не могу рассказать тебе заранее, это должна сделать я одна и именно сегодня, и для этого мне нужно было поехать… в одно место в лесу.

– А почему лошади не признали хозяйку? И зачем тебе понадобились оба коня? Ты умеешь ездить верхом, я знаю, и весьма лихо! И в какое это такое место в лесу ты собралась проехать в коляске?

– Есть такие дороги, – шепотом произнесла она, – которые открываются не каждую ночь…

– Я догадывался, что ты ведьма… – когда в голосе Грегори звучали такие нотки, спрятаться хотелось даже неповинным и непричастным, потому что в гневе он мог покарать любого, кто попадется под руку. А что проку в запоздалом раскаянии хозяина Норвуда, если он тебя невзначай покалечит? – Эти твои заговоры, якобы деревенские напевы, отвары невесть из какой белены с мухоморами…

– Я не… – попыталась было сказать она, но Грегори перебил:

– Ты лгала мне! Клялась, что остаешься со мной по собственной воле, а сама думала, как бы завладеть Норвудом, не так ли? А я еще по глупости завещал его тебе… Не бывать этому!

Раздался звук рвущейся бумаги, и девушка слабо вскрикнула – должно быть, Грегори швырнул обрывки ей в лицо. Но о каком завещании он говорит? Он ведь сказал как-то, что мог бы отдать Норвуд мне, но делать этого не станет, потому что эти земли не приносят счастья! Или он передумал, а мне сказать не пожелал?

– Полюбила чудовище, значит… – негромко прорычал он и, видимо, схватил незваную гостью за воротник (имелась у хозяина Норвуда такая премерзкая привычка!) и подтащил к себе, а увидеть прямо перед собой разъяренного Грегори я никому не пожелаю. – От всей души? Да ты спала и видела, как бы поскорее сжить меня со свету! Это братец тебя надоумил? А что, он мог, торгаш и есть торгаш…

Девушка снова вскрикнула, должно быть, Грегори ее встряхнул.

– Грегори, милый, ничего подобного! О… он ничего не знает! И дело вовсе не в наживе, как ты не поймешь? Я узнала, как снять заклятие, потому и опоила слуг, и ушла из дому тайком…

– Слуг ты не опоила. Кензи на ногах. Или, скажешь, кто-то выпил две порции сонного зелья, а ему не досталось ни одной?

– Должно быть, так. Дорогой, пожалуйста, выпусти меня! Не смотри так, мне страшно! И время уходит, я не успею добраться до нужного места, и тогда…

– А что – тогда? – судя по звуку, Грегори отшвырнул ее в сторону. – Я умру? Ну что ж, я осознавал, что это случится очень скоро. Хочешь сказать, это последняя моя ночь? Я знал это почти наверняка. А раз так, – он негромко засмеялся, – я хочу провести эту ночь с тобой… Что ты шарахаешься, разве не ты вчера не давала мне спать до рассвета? Или это тоже было притворством? Если так, то ты недурная актриса, надо отдать тебе должное! Но разве тебе вовсе уж не нравилось, когда я делал вот так… и вот так…

Послышался шорох и треск разодранной материи, сдавленное аханье, а потом неизвестная взвизгнула:

– Не трогай меня! Пусти!!! Пусти меня, чудовище!

– Была охота мараться, – презрительно фыркнул Грегори. – Прикройся… Летиция, верно? Ну-ну… Думала, морок и немного дурмана обманут меня?

– Но как вы… – вдохнула она.

– У вас с Тришей очень похожий запах, милая Летти, и я чуть было не спутал его. Но кони… коней не обманешь! Пусть они знают тебя, но чужое колдовство – а я догадываюсь… Да что там, знаю наверняка, кто подарил тебе эту личину! – заметили все равно. А еще, – добавил он негромко, – Триша никогда не называет меня «милым» и «дорогим», и слава Создателю, потому что меня воротит от этого сюсюканья… И она не говорит мне «ты». И вряд ли шарахнулась бы от меня, потому что я не пошутил насчет прошлой ночи… Плачешь? Ну, поплачь, у тебя будет на это время, крошка Летти!

– Пр-рячься! – мяукнула Чернушка, и я юркнула за портьеру.

Как раз вовремя – грохнула дверь, провернулся ключ в замке, прозвучали тяжелые шаги.